«…На нашу территорию вторглись вооруженные формирования Госсовета Грузии, в числе которых уголовные элементы, которые сеют смерть и разрушения на нашей земле… На наши предложения решать вопросы взаимоотношений мирным, цивилизованным путем ответили танками, самолетами, пушками, убийствами и грабежами… Мы должны выстоять в этот трудный час, и мы выстоим, мы нанесем поражение…». С этими словами Председатель ВС Абхазии В. Ардзинба обратился к соотечественникам 14 августа 1992 г. после того, как стало известно о начале военной агрессии Грузии.

В Тбилиси, наверняка, не стали бы тянуть с вторжением в Абхазию, ведь к тому времени формирования ее Национальной гвардии не раз подходили к грузино-абхазской границе и даже один раз побывали на российско-абхазской границе. Но, видимо, там рассудили, что сначала надо вступить в ООН с тем, чтобы Грузия была признана в рамках бывшей Грузинской ССР. Когда все эти условия были выполнены, Грузия приступила к осуществлению плана по усмирению вышедшей из подчинения Абхазии. При этом, конечно же, Грузия не желала ввязываться в большую войну. Блицкриг и молниеносное покорение Абхазии не получили бы огласки, и тогда Госсовету не пришлось бы оправдывать свою агрессию.

На 14 августа была назначена сессия ВС РА, на которой должен был быть обсужден проект Договора между Абхазией и Грузией. Но она не состоялась по причине того, что за несколько часов до ее открытия грузинские войска вторглись в Абхазию. Может быть, намеченная сессия и определила окончательную дату начала агрессии, так как Грузия опасалась еще одного шага со стороны абхазского Парламента, который еще более приблизил бы Абхазию к свободе. А этого, по логике тбилисских стратегов, нельзя было допустить.

Э. Шеварднадзе задним числом утверждал, что он не желал войны в Абхазии, а так сложились обстоятельства. Однако факты свидетельствуют об обратном: с апреля по август 1992 г. в Тбилиси разрабатывалась операция «Меч», согласно которой планировалось продвижение войск Госсовета по железной дороге в ночное время и за одну ночь высадить десанты во всех узловых пунктах с тем, чтобы проснувшаяся Абхазия была поставлена перед свершившимся фактом оккупации.

10 августа 1992 г., т. е. за четыре дня до вторжения в Абхазию, в Тбилиси состоялось заседание Президиума Госсовета Грузии, в который тогда входили Э.Шеварднадзе, Д. Иоселиани, Т. Сигуа, Т.Китовани, В. Гогуадзе. Приведу отрывок стенограммы данного совещания: «Шеварднадзе: На отрезке Леселидзе – Самтредиа должны быть разбиты 1-2 лагеря… Общее руководство будет возложено на генеральный штаб. Все будет так, как должно быть в военном ведомстве, и насколько быстрее начнем, тем будет лучше. Военным потребуется немного времени, но вчера попросил, чтобы ускорили этот процесс, откладывать нельзя. Другого выхода нет. Сигуа: это не входит в функции министерства обороны. Эту функцию должна выполнить полиция и военизированная железнодорожная охрана. Шеварднадзе: Я не сторонник ужесточения мер, но сейчас послабление может дорого обойтись. Убейте, если это не пройдет сравнительно безболезненно. Заглянем и несколько дальше, это может оказаться очень оправданным мероприятием». Комментарии здесь, думается, излишни. Итогом же этого заседания стало принятие постановления «О введении чрезвычайных мер на железнодорожном транспорте».

11 августа уже в полном составе Госсовет Грузии утвердил названное решение своего Президиума. В тот же день в Зугдиди сторонниками З. Гамсахурдиа были взяты в заложники 12 представителей Госсовета Грузии. В ответ на это, еще в ночь с 11 на 12 августа, т. е. до самого факта захвата заложников, Э. Шеварднадзе заявил: «Пора принять самые решительные меры для восстановления порядка в Мегрелии и на всей территории Грузии… Мы приняли решение этой ночью разработать план военных операций. Выполнение всей этой большой и серьезной работы поручено господину Т. Китовани, министру обороны нашей страны… Это не касается только одного региона, речь идет о всей территории Грузии, начиная с Леселидзе. Для этого будет использована и армия, и полиция, и военная техника».

Вся эта риторика и наличие уже разработанного плана свидетельствуют о том, что захват заложников в Зугдиди был инсценировкой, разыгранной, видимо, по известному принципу: «У победителей потом не спросят, как начиналась война». Об этом же говорят и последовавшие события. 12 августа МВД Грузии объявило, что похищенные находятся в Гальском районе Абхазии, а заместитель министра внутренних дел Д. Зеикидзе на заседании Госсовета огласил ультиматум: если 13 августа до 12 часов дня захваченные 11 августа в плен участники переговоров в Зугдиди не будут освобождены, то силы правопорядка, общая численность которых составляла 25 тысяч человек, приступят к силовой операции. Речь шла о Мегрелии, но с учетом того, что постоянно муссировалось, что заложники находятся в Гальском районе, т. е. на территории Абхазии, имелось в виду вторжение в Абхазию.

В октябре 2009 г. в одном из своих интервью Э. Шеварднадзе продолжал утверждать: «Когда было принято решение о вводе войск в Абхазию, я позвонил Ардзинба и предложил, чтобы их батальон тоже принял участие в сопровождении поездов… Ардзинба согласился… Тогда Китовани был в Ахалцихе, где принимал танки. Поэтому в Сухуми направили Т.Сигуа. Однако Ардзинба с ним не встретился». Сам В.Ардзинба свидетельствует о следующем: «Примерно в 10 ч. утра 13 августа 1992 года я позвонил по «ВЧ» Э.Шеварднадзе. При моем разговоре присутствовали несколько представителей руководства Абхазии. Во время разговора я прямо спросил Шеварднадзе: «Мы слышали, что войска Госсовета направлены в Мегрелию. Нет ли у них приказа вступить в Абхазию?». Э. Шеварднадзе категорически это отрицал. Он сказал, что Т. Китовани приедет ко мне из Мегрелии, чтобы обсудить со мной вопросы взаимодействия по охране железной дороги».

Вот такие два взаимоисключающих друг друга свидетельства, которые у неискушенного читателя могут вызвать вопрос – кому же из них верить?! Ответ на этот вопрос дают последовавшие события. Войска Госсовета Грузии вторглись в Абхазию менее чем через сутки после телефонного разговора между руководителями двух стран, во время которого Э.Шеварднадзе отрицал саму возможность их вторжения. Однако при этом решение о вводе войск в Абхазию было принято задолго до этих разговоров, и был готов план оккупации. Глава Госсовета в своем названном интервью сказал, что он отправил на встречу с абхазским лидером премьера Грузии Т. Сигуа в связи с тем, что «Китовани был в Ахалцихе, где принимал танки», а в разговоре с В. Ардзинба 13 августа, накануне начала войны, он говорил, что на встречу с ним приедет Т.Китовани. Но и сам Сигуа, во избежание встречи с которым Шеварднадзе обвиняет Ардзинба, приехал в Сухум уже после того, как грузинские войска вели бои в абхазской столице. При этом не нужно упускать из виду, что упомянутое интервью Э. Шеварднадзе начинается словами: «Когда было принято решение о вводе войск в Абхазию…».

Позже В. Ардзинба вспоминал: «Когда грузинские танки уже находились в Сухуме, я связался по телефону с Э. Шеварднадзе и потребовал объяснений, ссылаясь на его заверения, данные всего день тому назад. Отвечал уже совсем не тот человек, который беседовал со мной 13 августа. Шеварднадзе говорил уверенно, голосом человека, который знает, что дело сделано, и теперь вряд ли следует возвращаться к тому, что было. Он не возражал, он лишь сказал: «Владислав Григорьевич, что случилось, то случилось. Вы соберите Парламент, я к Вам приеду, мы все там обсудим». Я понял, что увещевать хищника бессмысленно, и в тот же день призвал народ к сопротивлению». На второй день войны, 15 августа, на заседании Госсовета Э. Шеварднадзе, видимо, ощущая себя победителем, заявил: «Мы предупреждали руководителей Абхазии о последствиях проводимой ими политики. Мы никому не позволим разрушать целостность грузинского государства». Уже сказанное, на мой взгляд, не оставляет сомнений по поводу того, кому из двух лидеров следует верить.

В то время, когда в Грузии готовились к войне и уже решили начать ее, в Абхазии еще надеялись на мирный исход противостояния. Видимо, исходя из того, что, согласно поговорке, «сердитый кулак не бьет по улыбающемуся лицу», 12 августа, за двое суток до начала войны, Верховный Совет Абхазии принял обращение к Госсовету Грузии, в котором говорилось о необходимости заключения Договора между Грузией и Абхазией. В конце документа выражалась надежда, что «протянутая для пожатия наша рука не повиснет в воздухе». Ответное «рукопожатие» Госсовета – вооруженная агрессия и оккупация части Абхазии – не заставило себя долго ждать.                

Неожиданно для авторов операции «Меч» она сорвалась по причине того, что непосредственно перед ее началом, в 5 часов утра 14 августа, был взорван железнодорожный мост через реку Ингири, протекающую в Зугдидском районе Грузии недалеко от границы с Абхазией. Грузинские СМИ объявили, что мост был взорван абхазами «с целью воспрепятствовать возможному продвижению частей Национальной гвардии Грузии». По другой версии мост взорван звиадистами, за спиной которых стояла российская разведка. Так или иначе ясно, что мост был взорван силами, имевшими доступ к точной информации о начале осуществления операции «Меч». Такой вывод можно сделать исходя из следующего соображения: мост взорвали именно перед непосредственным началом продвижения железнодорожных составов, когда все они уже были загружены необходимой техникой и должны были тронуться в путь; и был он взорван с таким расчетом, что его невозможно было восстановить без переноса и изменения плана вторжения в Абхазию.

Тем же утром, 14 августа, воинские формирования Госсовета Грузии вошли на территорию Абхазии через приграничный шоссейный мост. По свидетельству военного историка В. Пачулия, сделали они это «без какого-либо сопротивления», т. к. блокпост абхазских пограничников на р. Ингур накануне вторжения был убран по настоянию главы администрации Гальского района Р.Цатава. И к 12 часам 14 августа грузинские войска оказались в Сухуме в районе турбазы имени XV съезда комсомола, где к ним примкнули местные грузинские формирования. По пути следования танковой колонны Госсовета Грузии к абхазской столице её сопровождал командир одного из местных грузинских военизированных подразделений С. Ахалая. Какое отношение ко всему этому имела железная дорога, для «охраны» которой якобы вводились войска Госсовета Грузии в Абхазию? И как это соотносится со следующим пассажем Э. Шеварднадзе: «Передовой отряд в 200 человек без помех прошел в Гальский район, но на границе с Очамчирским районом был обстрелян абхазскими гвардейцами. Погибли люди. С этого все и началось»? Если «с этого все и началось», то откуда взялись местные грузинские формирования, которые ждали оккупантов из Грузии?

 Население Абхазии узнало об агрессии Грузии в 12 часов дня 14 августа, когда по Абхазскому телевидению было передано экстренное сообщение пресс-службы ВС Абхазии о начале Грузией военных действий против Абхазии. В нем говорилось: «Войска, подчиненные Госсовету Грузии, в количестве 1000 человек на 5 танках, вертолете, с 10 пушками пересекли границу Грузии и вошли на территорию Абхазии… Есть сведения, что войска, соединившись с батальоном из Сухумской турбазы, продвигаются к зданию Верховного Совета Абхазии». В. Пачулия сообщает о несколько других цифрах количественного состава войск Госсовета, вторгшихся в Абхазию. По его данным, «в оккупации Абхазии участвовало до 2 тысяч грузинских «гвардейцев», 58 единиц бронетехники, большое количество артиллерии», и эти войска поддерживались военно-воздушными и военно-морскими силами Грузии. «Защитники железной дороги» с первых же часов своего появления в Абхазии стали расстреливать мирных граждан, подвергали их пыткам и насилию, сжигали дома и села, чинили расправу не только над абхазским, но и над армянским, русским, греческим населением.

14 августа в связи с возникшей реальной угрозой суверенитету республики и жизни его граждан Президиум ВС Абхазии принял свое первое Постановление в условиях военного времени, которое состояло из двух пунктов: «1. Провести мобилизацию взрослого населения Абхазии от 18 да 40 лет включительно и направить его в Полк внутренних войск; 2. Командиру Полка внутренних войск сформировать на базе полка пять батальонов по 500 человек каждый».

В первый день войны войска Госсовета были остановлены на Красном мосту, у въезда в центр столицы Абхазии в сотне метрах от здания так ненавистного им Верховного Совета. И уже к тому времени война успела показать все свои «прелести» (обстрел вертолетами мирных сухумских пляжей с отдыхающими, первые потери, разрушения и грабежи), но это было только начало. Впереди ждали долгие 413 суток одной из самых жестоких войн конца ХХ века, принесшие народам Абхазии бездну горя, лишений и страданий.

Так, при молчаливом согласии «цивилизованного» мира в Абхазии приступили к методичному истреблению непокорного абхазского народа. Для поддержания благоприятной информационной почвы и нужной идеологической подоплеки Грузия в качестве официального повода войны выдвигала поочередно следующие объяснения: охрана железной дороги, на которой абхазами организовывались диверсии; освобождение ответственных работников Госсовета Грузии; сохранение территориальной целостности Грузии; мусульманский фундаментализм абхазов; «апартеидный» закон о выборах в ВС Абхазии. По справедливому мнению Ю. Воронова, исходя из совокупности заявлений и действий режима Шеварднадзе, задачами вторжения в Абхазию являлись: «1. Ликвидация государственности Абхазии с целью превращения ее в одну из провинций Грузии; 2. Истребление, подавление и вытеснение абхазов и низведение статуса Абхазии до культурной автономии; 3. Истребление, подавление и вытеснение русскоязычного населения с целью обеспечения грузинской «моноэтничности» в крае; 4. Ограбление с целью разрушения экономических структур и отторжение ресурсов, необходимых для выживания и развития Абхазии как автономного образования; 5. Уничтожение экономических, политических, исторических, культурных, языковых, кровных и психологических связей Абхазии с Северным Кавказом, Россией и Европой с целью полной грузинизации прошлого и настоящего этой территории». А все это вынудило Парламент Абхазии квалифицировать действия Госсовета Грузии и его войск как оккупацию и геноцид.

Тем временем агрессию и оккупацию надо было облачить в благовидную форму, для чего Госсовет Грузии согласился на переговоры с абхазской стороной. Однако в Грузии от этих переговоров ожидали капитуляции Абхазии. Т. Сигуа и Д.Иоселиани вечером 14 августа прибыли в Сухум и тогда же состоялась их встреча с представителями абхазской и грузинской сторон. В 12 часов ночи 14 августа была достигнута договоренность о прекращении огня и разведении сил. Д. Иоселиани и Т. Сигуа по возвращении в Тбилиси, поздно вечером 15 августа, заявили, что переговоры шли трудно, так как в них не участвовал В. Ардзинба. В 2009 г. в своих мемуарах Э. Шеварднадзе также отмечал, что «без Ардзинба какие-либо серьезные решения принять было невозможно». «Серьезным решением» в Тбилиси считали только отстранение В. Ардзинба, чего там желали добиться с соблюдением хотя бы некоторых внешних приличий. Для этого, учитывая сложившуюся ситуацию и нелегитимное происхождение грузинской власти, ей надо было заставить В.Ардзинба заявить о своей отставке или, в крайнем случае, добиться заявления переговорщиков с абхазской стороны об отстранении Ардзинба от должности. Как бы там ни было, руководители Госсовета, безусловно, не собирались выполнять соглашение, т. к. они вводили свои войска, большое количество которых составляли уголовные элементы, не для того, чтобы их выводить. При дальнейшем рассмотрении обнаруживается справедливость оценки В. Пачулия, назвавшего рассматриваемое Соглашение «дипломатическим трюком». 18 августа, нарушив договоренность, грузинские военные формирования полностью установили свой контроль над столицей Абхазии, ворвались в здание парламента, сорвали абхазский флаг и сбили с фасада Дома правительства символы абхазской государственности.

Таким образом, вырисовывается следующая картина. Войска Госсовета, введенные в Абхазию, должны были сделать абхазов сговорчивыми в разговоре с грузинами, который последним было бы легче вести с позиции силы при наличии за спиной воинских формирований и в условиях оккупации ими значительной части территории Абхазии. Соглашение о перемирии было достигнуто уже в полночь 14 августа. Однако в дальнейшем стало ясно, что В. Ардзинба не будет участвовать в навязанных таким путем переговорах и не собирается подавать в отставку, а абхазская делегация на переговорах не будет объявлять лидера Абхазии «вне закона», что могло бы стать хоть каким-нибудь формальным поводом для объявления агрессии законной. Названная договоренность о перемирии не была в состоянии удовлетворить грузинскую сторону, и, как следствие, Т. Сигуа и Д.Иоселиани уже 15 августа уехали из Абхазии и обвинили В. Ардзинба, точнее, его отсутствие на них, в безрезультативности переговоров.

Между тем, судя по всему, переговоры в Сухуме для грузинских властей были чуть ли не планом «В». План «А», по всей видимости, состоял в следующем: в ночь с 13 на 14 августа в аэропорту г. Сочи приземлился самолет Ту-134 из Тбилиси с 75 вооруженными людьми на борту. Там собирались перехватить членов руководства Абхазии, которое, по логике грузинского военного командования, должно было бежать. Впрочем, у грузинских властей был и план «Б», который также не сработал. Начальник охраны Председателя Верховного Совета В. Бганба сообщает следующее: «14 августа к 9 часам я выехал за В. Ардзинба. Тогда я еще не знал, что началась война. Вдруг по пути следования к его дому едет машина «УАЗик» (его я знал и раньше, он принадлежал бандитам из группы С. Ахалая) с вооруженными людьми. Догнал их, перегородил дорогу и вышел им навстречу. Они сразу направили на меня автоматы, пулеметы. Я им пригрозил: «Как раз я вас ждал. У меня вооруженная группа на Гумистинском мосту вас ждет». Один из них, который знал меня хорошо, сказал: «Мы все поняли. Разворачиваемся».

Э. Шеварднадзе 15 августа заявил, что «с Ардзинба Грузии не по пути». Т. Китовани тогда же объявил по телевидению: «Мы освободили от должности В.Ардзинба», а Д. Иоселиани 15 августа сказал: «Мы уйдем, если уйдет Ардзинба». Однако В. Ардзинба не «ушел», а стал Председателем Государственного комитета обороны (18.08.1992) и возглавил сопротивление Абхазской армии грузинской агрессии. Во время войны на обвинение в свой адрес, что он не ищет мира, а настаивает на выводе грузинских войск из Абхазии, В. Ардзинба ответил: «Если бы Гитлер захватил Москву, согласился бы русский народ на то, что в этих условиях надо примириться с тем, что столица его государства находится в руках Гитлера в силу того, что у него больше силы?»

Обращение Владислава Ардзинба к народу Абхазии 14 августа 1992 года:

Уважаемые граждане Абхазии!

Я обращаюсь к вам в этот трудный час. На нашу землю вторглись вооруженные формирования Госсовета Грузии, в числе которых уголовные элементы, которые сеют смерть и разрушения на нашей земле. Но не было и нет оснований для такой варварской акции на территории маленькой Абхазии.

Мы жили тихо и мирно в своем доме, не без споров, не без проблем. Но пытались решать эти проблемы мирным, цивилизованным путем. И не было ничего необычного в том, что мы предложили именно так строить взаимоотношения Абхазии и Грузии. Ведь никто не начинал войны, когда в Российской Федерации был создан и подписан федеративный договор, и народы нашли взаимопонимание.

На наши предложения решить вопросы взаимоотношений мирным, цивилизованным путем нам ответили танками, самолетами, пушками, убийствами, грабежами. И это как раз показывает истинную суть нынешнего руководства Грузии. Наконец-то, оно уже не может скрываться за характерным для него фарисейством. Снята ужасная маска.

Руководство, которое виновно в крови грузин в Тбилиси и в других регионах Грузии, мегрельцев в Мегрелии, осетин в Осетии, а теперь к ним прибавились абхазы и все население нашей многострадальной Родины.

Я должен сказать, что мир знает, в какое положение поставлена Абхазия. Мир решительно осуждает эту варварскую акцию, и его моральная и материальная поддержка нам обеспечена.

Естественно, нелегко об этом говорить, когда, возможно, сейчас, в эту минуту, когда я говорю, в вашем доме происходит грабеж, когда избивают людей, когда не гарантирована сама жизнь человека. Но, поймите, мне тоже очень нелегко, очень трудно, но я глубоко уверен в том, что у нас есть соответствующая поддержка. С сегодняшнего дня любой самолет, вертолет, который будет обстреливать мирное население, будет уничтожаться…

Я думаю, что мы должны выстоять в этот трудный час, и мы выстоим, мы нанесем поражение тем, кто вносит вражду между народами Грузии и Абхазии.

Аслан Авидзба, доктор исторических наук, старший научный сотрудник архива МО РА