В начале 90-х у этой кофейни была стойкая политическая репутация – вокруг одного высокого столика под парусиновым в то время тентом вокруг таких уважаемых депутатов, как Зураб Ачба, Юрий Воронов, Олег Дамениа и Станислав Лакоба и другие, собирались четыре, а то и пять десятков любителей кофе и… новостей. Именно здесь можно было узнать самые свежие новости, поскольку в любимом кафе депутатов, министров, других разных чиновников и журналистов они, новости, по сути, и рождались. Мы, журналисты, тут же записывали комментарии, мнения, рассказы о только что случившихся событиях или дискуссии на заседании Верховного Совета.

14 августа мы пили кофе с Зурабом Ачба. Как обычно перед заседанием, он был сосредоточен, и в папке у него был законопроект о договорных и равных по статусу отношениях с соседней, как весьма недвусмысленно подчеркивалось в документе, Грузией.

Утро экономиста Гунды Лакербая тоже началось по обыкновению светло и радостно: отведя сынишку Саида Маршания в детский сад, она погрузилась в банковские документы. В то время Гунда работала в коммерческом банке «Менатеп». Супруг – преподаватель АГУ Закан Маршания  был в командировке в Липецке.

Офицер советской армии и командир одного из подразделений Полка внутренних войск Абхазии Рауль Дараселия со своей группой находился в тот день в охране Драндской тюрьмы. Все последние дни они в полку знали и понимали: непременно скоро наступит час «Ч», и надо быть к нему готовым.

Научный сотрудник АТОЛЛа, радиофизик Олег Авидзба в тот день планировал установить сигнализацию на несколько автомобилей – не так давно он организовал небольшой собственный бизнес.

О том, что это последнее мирное утро 1992 года, никто из нас в тот момент еще не знал.

А между тем по трассе от условной тогда еще границы с Грузией уже двигались танки госсовета Грузии с разгоряченными молодыми гвардейцами. Сначала они не встречали сопротивления, и ничто не омрачало «прогулки к морю», как многие из них считали...

В районе Агудзеры их встретил огнем из гранатомета стройный черноволосый парень. Это был Нури Багателия – двадцатитрехлетний командир второй роты батальона специального назначения полка Внутренних войск Абхазии, кадровый офицер.

Он вышел наперерез врагу, чтобы вызвать огонь на себя и дать возможность товарищам из дислоцированной здесь же, в Агудзере, части, спастись, уйти и унести драгоценное на тот момент оружие.

Что может один воин против колонны, но он – своей дерзостью – ценой своей жизни не только задержал стремительное продвижение врага, но и лишил его иллюзий. Вторжение на чужую землю не может быть прогулкой.

Кровь – это знак, что рушится мир, горят мосты, и значит… Значит – вот как она начинается, война.

Сарии Маршан – дочери Гунды Лакербая и Закана Маршания – на днях исполнился 31 год. Она родилась за полтора месяца до Победы.

– О том, что родилась именно я, дочка, папа уже не узнал, – рассказала Сария. – Он погиб во время Мартовского наступления. Как и многих других, найти его сразу не удалось, и наша бабушка, папина мама, Ардушна Хагеровна Квициния, так до конца жизни и продолжала ждать его… Ведь бывают же случаи, когда человек потерял память и потом вдруг все вспомнил и вернулся домой. Мы с братом помним, как она ставила стул во дворе в Атаре, чтобы хорошо была видна тропинка к воротам, и встречала его…

Бабушки уже не было, когда в декабре 2013 года благодаря программе Международного Красного Креста удалось опознать останки нашего папы. Причем  опознали его в числе первых. Теперь мы приходим в Парк Славы уже к конкретному месту, папа похоронен рядом с Арзаметом Тарба.

– Узнав, что началась война, папа тут же вернулся в Абхазию, преодолел все препятствия – навстречу ему шли и ехали беженцы… Мама с Саидом и родными были уже в Гудауте. Мама рассказала, что папа даже не стал входить в дом наших родственников, обнял их и сразу примкнул к ополчению.

– Потом, когда его ранили в Январском наступлении, сам ректор университета Алеко Алексеевич Гварамия приезжал к нему в Гудаутский госпиталь, – продолжает Сария, – убеждал, что он нужен в университете, что работа, подготовка специалистов так же важны для Абхазии, как и действия на фронте. Но папа рвался на позиции. Ушел из госпиталя, даже не долечившись…

Признаюсь, что я неслучайно позвонила Сарии. Хоть мы и не знакомы лично, увидев ее фото в Фейсбуке и прочитав фамилию, я сразу догадалась, что девушка – дочь Закана, с которым мы не раз участвовали в комсомольских форумах, в том числе и в Тбилиси. Я написала Сарии, и она подтвердила: да, я и есть дочь Закана.

Когда мы разговорились, я поняла, что Сария, благодаря родным и, в первую очередь, маме, Гунде Мкановне, выросла человеком, рядом с которым каждый час ее жизни находился отец.

Они с братом Саидом знают о нем все, знают историю собственной семьи – так же, как и историю своей родины.

Всю войну – с первого до последнего дня – прошли Рауль Дараселия и Олег Авидзба. Они не знакомы друг с другом, но есть люди, которых знали они оба.

Таким человеком был Мушни Хварцкия. Рауль был знаком с Мушни давно, а Олег познакомился уже во время войны. 

Как рассказывает Олег Авидзба, именно Мушни Хварцкия – с присущей ему колоссальной выдержкой, уверенностью и точным знанием, как именно нужно действовать, помог и ему, и сотням других определить собственное место на войне, приобрести уверенность, что каждая проживаемая здесь и сейчас минута – это и есть путь к будущей непременной Победе.

Чем дальше во времени от нас тот августовский день 1992 года, тем трагичнее и больнее от осознания, что все больше героев Отечественной войны народа Абхазии уходят от нас в другой мир, к своим павшим товарищам, что далеко не все, о чем они мечтали, удается воплотить сегодня.

И потому так важно, чтобы молодое поколение больше знало о людях, которые ценой собственного здоровья и жизни подарило нам и страну – Независимую Республику Абхазию, и многие возможности, которых они сами были лишены.